Запись, которая волею обстоятельств "добиралась" до "Живого журнала" несколько месяцев

19-го ноября, в субботу, около десяти часов утра открылась «кормушка» (окошко для раздачи пищи в двери камеры) и охранник сказал, что мне надо собираться «с вещами на выход». Поскольку следователь ранее уже делился с адвокатом о планах перевода в изолятор «Матросская тишина», то новая «вводная» не удивила.

Через пару часов я последний раз прошел по лефортовским коридорам, попутно прощаясь с встречающимися на пути сотрудниками этого СИЗО, многие из которых показали себя на удивление весьма достойными людьми. Накопившиеся за несколько лет вещи едва поместились на трех небольших тележках. У меня и в камере-то накопилось не мало всякого добра – пластиковые контейнеры, одноразовая посуда, консервы, зимняя и летняя одежда, книги, журналы, пара электрочайников, документы и т.д. от многого уже давно можно было избавиться за ненадобностью, но в тюрьме что-либо выкидывать не принято – неизвестно, что, кому, когда и где может пригодиться. К этому добавились еще всяческие вещи, журналы и книги, скопившиеся на складе, поскольку их по разным причинам не разрешали передавать в камеру. В результате сумками оказалась заставлена целая комната, и когда начальник прибывшего за мной конвоя увидел весь объем, у него глаза на лоб полезли.
Сперва конвой наотрез отказывался забирать все заготовленное, но в конце концов уступил. Я благополучно разместился, и мы тронулись в путь. По дороге подхватили еще человек семь из других СИЗО, но поскольку  у них на всех не было и трети моего объема поклажи, то они разместились в одной половине грузового автозака, а мне еще с одним арестантом досталась другая половина.

По прибытии в "Матроску" настал черед удивляться местным охранникам с недоуменным видом наблюдавшим, как я в пять заходов, при помощи конвоя перетаскивал почти два десятка сумок и баулов. Ими перегородили полкоридора, а потом – заполонили бóльшую часть «сборки» - комнаты, где собирают для сортировки всех прибывающих в СИЗО или убывающих из него.

Поскольку, скопившись на лефортовском складе некоторые бытовые мелочи оказались у меня в двух, трёх, а то и пяти экземплярах, то сразу по приезду на «Матроску»  я начал раздавать излишки, поскольку большинство попадает в СИЗО имея из вещей только то, во что были одеты в момент задержания.  Закончился процесс раздачи вещей первой необходимости, а также книг и журналов, лишь через пару недель. Зато мой скарб принял, наконец, разумные объемы. Но это было позже.

А пока, в карантинной хате (камере), куда я попал ближе к ночи, моим соседом оказался бывший офицер ГРУ, занимавшийся вопросами материального обеспечения этого ведомства. Он рассказал, что его обвинили в мошенничестве, но в действительности, он не виновен. Правда,  оговорился, что если бы и свершил преступление, то всё равно настаивал бы на своей непричастности к чему-то криминальному, поскольку в ГРУ люди, желающие дать показания на генералов, обычно до визита следователя не доживают. По его словам, один подследственный, например, лежал в больнице и после долгих уговоров, согласился-таки ответить на вопросы следователя. Однако, несмотря на тут же выставленную у палаты усиленную охрану, до утра так и не дожил.

Воскресенье пролетело незаметно, а в понедельник, к обеду, меня вызвали на свидание к адвокату. Когда вернулся, уже пришла пора собираться для перевода в обычную камеру. Для помощи в переноске вещей охранник выделил мне двух крепких ребят из местного хозотряда и вместе мы добрались до места моей постоянной на ближайшее время дислокации. Отблагодарив помощников по пачке хороших сигарет (в неволе табачные изделия заменяют наличные деньги), я вошел в шестиместную камеру, расположенную на пятом этаже одного из корпусов.

Наш корпус, похоже, не так давно ремонтировали – в коридорах и камерах заливные полы, минимизирующие образование пыли и значительно упрощающие уборку. В камере большие окна в пол стены, с панорамным видом на Москву. Потолки высотой метра 4,5. Камера вполне просторная, единственное неудобство после «Лефортово» - в ней отсутствовал холодильник и телевизор. Но,  со временем, администрация  их обычно выделяет.

Моими новыми соседями оказались наркоманы, грабители, «крадуны» и т.д.,  «заехавшие» в «Матроску» немногим раньше меня. В Лефортово я, как правило, соседствовал с другим континентом – в основном с выходцами с Кавказа, обвиняемыми в совершении террористических преступлений, либо с теми, кому инкриминировали мошенничество.